Новую одёжу кроят – к старой примеряют. Пословица эта хоть и забытая, но мудрая. Выбирая профессию сегодня, важно понимать, что со временем реальность меняется и заставляет специалиста неустанно совершенствовать ранее приобретенную квалификацию, а его пристальный взгляд в прошлое – единственный способ по-настоящему осознать эту необходимость. Ведь только за последнюю сотню лет профессиональная структура общества во многом изменилась. Знаете, кем работали горожане рубежа XIX – начала ХХ века?
Торговые люди «в ассортименте»
На старой улице не перепутаешь: нужен тебе дорогой товар – подходишь к разносчику в синем халате. А если хочется купить что-нибудь подешевле – ищешь того, кто в сером, и торгуешься с ним. Легко запоминается: хлебниками назывались те, кто разносил в корзинах хлеб да еще колбасу, платьениками – продавцы одежды, бухарцами – продавцы восточных тканей и сладостей… Но не сразу догадаешься, что те, кто торговал предсказаниями собственного изготовления, звались фабрикантами счастья.
А вот и лавка – галантерейная, или живорыбная, или квасная, или еще какая-нибудь. У входа – зазывала. А кто же обитает в самой лавке – если не считать покупателей? Одного работника, помоложе, его начальник подзывает окликом: «Мальчик!» Другого, постарше – «Молодец!» Да, не похоже на названия должностей – и всё же это должности, ведущие к заветной роли приказчика. Приказчики – непосредственные помощники купцов (не следует путать их с приказными, чья работа заключалась в написании прошений и прочих документов).
Купцы делятся на гильдии. Восемь тысяч капиталу у тебя – претендуешь на то, чтобы принадлежать к третьей гильдии. Есть двадцать тысяч? – Ко второй. Все пятьдесят? Можешь задуматься о первой гильдии – и о том, как ты будешь выглядеть в новеньком мундире.
На страже порядка
Городские ворота открывает по утрам и запирает по вечерам ворóтник (с ударением на второе -о-).
На площадях и на тенистых бульварах стоят полосатые караульные будки. С полицейскими-будочниками. Будочники-бутари так прямо и живут в этих будках!
Другой полицейский – хожалый – разносит по домам важные бумаги.
В гимназии сторож называется дядькой.
В университете студент-юрист – юсом.
Специалист-адвокат – стряпчим: он обстряпывает дела.
Судья – «цепным»: ему положено носить позолоченную бронзовую цепь, свитую из плоских колечек. На цепи – похожий на грецкий орех в разрезе медальон с рельефным двуглавым орлом и надписью шрифтом-уставом, в церковнославянском еще стиле: «мировой судья».
Вперед по мостовым!
Кто возил пассажиров вдоль по Питерской, по Тверской-Ямской? Кучера-извозчики. Если на тройке лошадей – такой извозчик назывался… троечником. Если не боялся ездить по ночам – то ночным. Если он умел продать услуги извоза наиболее дорого, предоставляя взамен идеальное качество работы, название ему было лихач. Если же он был из деревни и, скорее, подрабатывал извозом, то независимо от настоящего имени его прозывали Ванькой – зато на размере оплаты за поездку можно было сэкономить.
Извозчика, у которого была собственная лошадь, называли частным, подобно тому как и в наше время самозваных таксистов зовут частниками. И это не единственная параллель с современным «извозчичьим» транспортом: так, московские извозчики старого времени обязаны были носить черно-желтые шапки, что подозрительно перекликается с типичными цветами такси.
А как же другой вид кучеров – ямщики? Они также проживали в городах (в ямских слободах), однако пути их следования пролегали, скорее, по просторам России – мало ли, мешок с письмами из города в город доставить, чиновника ли перевезти. Ямская служба была не частной, а государственной.
Работа с верными друзьями человека
Сто лет назад судьба российского коневодства трагически переменилась – к началу Первой мировой войны в нем были достигнуты огромные успехи, ну а на войне половина всего поголовья российских лошадей, увы, погибла. И всё-таки: кто же прежде занимался селекцией этих прекрасных животных, сумев довести их количество до предвоенных 38 тысяч? Такие люди звались ремонтёрами, а их работа, включая закупку и разведение гнедых да саврасок, называлась ремонтом лошадей.
Где лошади, там и собаки, верные спутники людей. На рубеже XIX–XX веков зародилось служебное собаководство (а ведь кажется, что оно существует гораздо дольше). Собаковод, специализирующийся на определенной породе собак, назывался специальным.
Кто шьет да вышивает, тому скучно не бывает
Кроить не шить: после не распорешь! Крой да песни пой: шить станешь – наплачешься. Не за работу платят, за фасон… Недовольство несправедливостью так и сквозит в этих пословицах. Впрочем, российская практика в какой-то мере примиряла участников вечного спора о разграничении обязанностей портного и швеи. И неважно, что портновскую работу, согласно стереотипным мнениям, мог исполнять только мужчина и что в ней парадоксальным образом сочетались обязанности закройщика и художника-модельера, а в работу швеи якобы входила лишь задача правильно сшивать заранее подготовленные куски ткани.
Помните поговорку: и швец, и жнец, и на дуде игрец? В России портные называли себя швецами! Так швейное ли дело было их профессией – или высокое портновское искусство? Давайте разберемся. Тут тоже встречались разные специализации. Мужчина-швец шьет брюки – стало быть, он брючник. Мужчина-швец аккуратно заделывает новым куском ткани прожженную утюгом дыру с обгорелыми краями – значит, он штуковщик… С одной стороны, подобные виды работ можно выполнять автоматически, зато с другой – разные заказы на брюки попадаются, да и заплатки стандартными не бывают, тут нужен творческий подход.
А портнихи? Наличие этого всем известного слова в русском языке опровергает версию о том, что портным может быть только мужчина. Портниха могла временно поселиться в чужом доме, дабы обшивать немаленькую хозяйскую семью, а заодно ремонтировать скатерти, на которых семейство ест свои наваристые обеды, и шторы, отделяющие его уютное жилье от остального мира; понятно, что ей приходилось создавать и обновлять вещи в едином стиле, угодном целому коллективу заказчиков. Тут нужно было обладать дипломатическим талантом – а значит, представлять собой изобретательную личность.
Полегче была работа у чепешниц – они делали только головные уборы, лентяйки!
«Подстричься изволите?»
Ловкие руки легко летают над головами клиентов… Парикмахеру прежних лет важно было стричь волосы изящными движениями, артистично, даже музыкально: щелкать блестящими ножницами, приговаривая по-французски. Или якобы по-французски – чтобы взять больше денег за работу, и так сойдет! Соотношение французских и русских мастеров в парикмахерских салонах за XIX век поменялось в пользу наших соотечественников, но привычка к французской речи, сопровождавшей процедуру стрижки, осталась.
А в обязанности цирюльников входило не только бритье бород и приведение в порядок щегольских усов – эти мастера ставили банки захворавшим клиентам. Впрочем, весьма скоро профессия брадобрея утратила эту точку соприкосновения с медициной.
Театр начинается…
Театр начинается не с вешалки.
А с капельдинера.
Кто это такой?
Слово вроде бы знакомое, но определение из памяти не выудить…
В старину капельдинеры проверяли входные билеты и рассаживали людей в зале. В отличие от современных российских коллег, капельдинеры прежних времен могли рассчитывать на чаевые. И, наконец, их называли всё-таки капельдинерами, а не контролерами и не бабушками!
А еще театр начинается с драматурга. С такого драматурга, чтобы обеспечивал театру бесперебойную работу! Во времена Чехова плодовитых драматургов, сотрудничающих с труппой на регулярной основе, называли поставщиками.
Много воды утекло с тех пор
Сейчас всё просто. Открываем кран – идет вода. Прошел дождь – потоки воды просачиваются сквозь уличные водосточные решетки.
Однако простота эта кажущаяся, «на потребителя». До всех этих изобретений нужно было еще додуматься.
Водопровод в дореволюционной России уже был. Так, в XIX веке в Москву вода шла из Мытищ до Сухаревой башни. Однако дальше воду бочками по городу развозили водовозы и разливали по ведрам горожан – примерно как квас из цистерны.
Ну а если воды слишком много? За безопасность во время наводнений отвечал… водяной. Нет, не герой фольклора. Водяной – это сокращенное название должности водяного десятника.
Мастера и не только
До революции мастеров в разных ремеслах принято было называть филёнщиками (филёнка – это изящная, рельефно выступающая рамка, например, на двери). Ценилось тонкое мастерство – что бы ни делали настоящие умельцы, считалось, что они словно бы «разрисовывают» изготавливаемые предметы, пусть и не будучи художниками.
При этом самому слову «художник» не очень повезло: помимо названия профессии оно обозначало еще и не совсем честного человека – вне зависимости от рода его деятельности. «Ну и художник!» – удивлялись такому ловкачу. (Или «ну и химик!»: слишком сложная, дескать, хитрость получилась – непростая, как наука химия.) А если художник плохо рисовал, его прозывали… «фармацевтом»: мол, рисует без души.
Старые времена не стоит идеализировать: уважать любой труд «по умолчанию» тогда старались далеко не все. Зато история ценна другим ее свойством: она помогает почувствовать прежний колорит профессий – и научиться наблюдать их приметы. А наблюдательность поможет вам заинтересоваться разными специальностями, выбрать одну из них – и полюбить ее.
Татьяна Карпеченко, журнал «Абитуриент»
Читайте также:
